Древняя Русь в живописи Юрия Арсенюка
ЕКАТЕРИНА СКОРОБОГАЧЕВА
Путь художника-реалиста начинается с освоения мастерства, и только в этом случае ему удается создать поистине значимые произведения, раскрыть в творчестве свою индивидуальность, сильно и глубоко сказать свое слово в искусстве. Это утверждение неоспоримо в отношении Юрия Михайловича Арсенюка, нашего современника, ученика Народного художника СССР Ильи Сергеевича Глазунова в Московском государственном художественном институте имени В.И. Сурикова, ныне заведующего кафедрой копийной живописи в Российской Академии живописи, ваяния и зодчества Ильи Глазунова. В его творчестве важное место занимает историческая тема, обращение к скорбным испытаниям и славным победам Древней Руси.
Город Колымыя, на Украине в Ивано-Франковской области, где Ю.М. Арсенюк родился в 1950 году, учил будущего художника постигать красоту и настроение пейзажа. Образы могучей земли, многообразие ее ликов, тонкость узора ее цветов и трав в дальнейшем будут вновь и вновь возникать в его картинах. В пятнадцать лет начинается его художественный путь – обучение в Вижницком училище прикладного искусства. Уехав из родного города, в 1976-1980-х годах, он занимался в вечерних рисовальных классах при Санкт-Петербургской Академии художеств, посещал персональную студию-мастерскую ученика Д.Н. Кардовского профессора В.И. Суворова.
Новой значимой вехой для него становится учеба в мастерской профессора, Народного художника СССР Ильи Сергеевича Глазунова в Московском государственном художественном институте имени В.И. Сурикова. В ее стенах именно благодаря И.С. Глазунову студенты постигали подлинную классическую школу. Всемирно известный художник словно давал им крылья мастерства, ориентируя на великие творения итальянского Возрождения, классики России и Западной Европы. Образцом для студентов являлись волевой натиск и неуемная энергия учителя, его стремление передать им свое виртуозное мастерство и понимание великого духа истинного искусства, реализма.
Уроки постижения классики не прошли даром для Юрия Арсенюка. Поднимаясь по лестнице мастерства, он, еще будучи студентом, с середины 1980-х годов создает уже не учебные, а самостоятельные произведения: портреты, пейзажи, тематические натюрморты. В них раскрывается направленность его творчества, примером чему может служить «Натюрморт со шлемом» 1985 года, отличающийся былинно-эпическим звучанием, как в дальнейшем многие его произведения. Натюрморт, став одной из подготовительных работ к диплому, тем не менее, является самостоятельным произведением.
К воплощению образа Древней Руси в жанре натюрморта Ю.М. Арсенюк обратился и в 1988 году, написав «Слово о Полку Игореве». Перед зрителем раскрывается уже не нарядность сказочной Руси, как в предыдущей работе, но ее трагический лик. Художник обращается к событиям 1185 года, когда князь Игорь Святославович (1151-1202), сын черниговского князя Святослава Ольговича, выступил в поход против половцев и потерпел поражение. В живописи отражено настроение памятника древнерусской литературы «Слово о полку Игореве»: «Тогда вступил Игорь-князь в золотое стремя и поехал по чистому полю. Солнце ему тьмою путь заграждало, ночь стонами грозы птиц пробудила, свист звериный поднялся…». И отдельные детали, и в целом художественное решение произведения, передают образное звучание «Слова о полку Игореве» – гимн о величии нашей земли и скорбь о гибели воинов.
В понимании Ю.М. Арсенюка образ Древней Руси сложен и многогранен: выражен и в поражающей мощи воинских свершений, и в утонченной поэтической образности ее легенд и сказаний. Раскрыть суть нашей древней истории, многоликость, красоту и силу духа народного – стало задачей художника в его дипломной картине – триптихе «Куликовская битва», исполненном в стенах Московского государственного художественного института имени В.И. Сурикова. В 1986 году Арсенюк разработал триптих в эскизе и как диплом успешно защитил его левую часть – монументальную картину, 4 х 3 метра, «Утро Куликова Поля».
Идея художника – передать дух борьбы Европы и Азии, то есть столкновения двух контрастных сил, религий, мировоззрений. Масштабу замысла соответствует сложное художественное решение, где реализм трактовки соединен с символикой, историческое повествование выражает и философские заключения, и триптих в целом достигает мощного симфонического звучания.
Историко-былинные образы Арсенюка напоминают о традициях древнерусского и народного искусства, о классике XIX века. Претворение художественного языка ушедших эпох получило новое содержание. Линия, тон, цвет приобретают в триптихе смысловое значение, становятся необходимым следствием мировосприятия. При профессионализме и индивидуальности исполнения достигнуто острое поэтическо-философское звучание образов.
Каждая часть триптиха воспринимается самостоятельной картиной, с особым построением, но в целом они являют единый образ стародавней Руси. Не только к XIV столетию обращается художник, но и делает емкие обобщенные выводы о сути нашей истории. Он раскрывает три стадии любой битвы, любого исторического события, три этапа развития: зарождение, расцвет, итог, что символизируют заря, день и закат в решении триптиха.
Повествование начинается картиной «Утро Куликова поля», где показан выезд монаха-воина Александра Пересвета с ратью. До первых лучей солнца 8 сентября 1380 года поднялось русское войско, чтобы постоять насмерть за родную землю и веру. Стремясь предельно точно передать атмосферу предрассветного утра, художник и картину писал до восхода, каждый день в течение получаса. Его поразили особенности освещения в это время, когда совсем нет теней, а цвета исключительно глубоки и насыщенны, что и было отражено им.
Значимо, что именно Александру Пересвету, одному из героев сражения, Юрий Арсенюк уделяет центральное место в картине, создает его исторический портрет. О нем, как и об Ослябе, мы знаем немного. По древнерусским источникам Александр Пересвет, в миру брянский боярин, стал иноком святого Сергия Радонежского. Н.И. Костомаров пишет о Пересвете и Ослябе: «Они были рослы, плечисты, крепко сложены, их черные волосы и бороды придавали мужества их виду…Оба они были когда-то ратные люди, слыли богатырями, но отреклись от мирской суеты…» (Костомаров Н.И. «Собрание сочинений. Исторические монографии и исследования». Книга 1-я. Спб., Типография М.М. Стасюлевича, 1903). Радонежский Чудотворец отпустил их в войско князя Дмитрия, дав каждому схиму с нашитым крестом, чтобы возлагать ее поверх шлема. Именно так достоверно показаны Пересвет и Ослябя в картине Арсенюка «Утро Куликова поля». Понятие монах-воин свойственно православию, поскольку именно монахов Пересвета и Ослябю дал святой Сергий Радонежский в войско князя Дмитрия Ивановича Донского.
Так гласит история, а художник языком живописи говорит о своем понимании предшествующих событий – кануна поединка. Словно раскрывается душа русского народа – расступается рать в его картине перед Пересветом. То же настроение решимости перед сражением выражено в каждом персонаже. Важны и портретные характеристики, и звучные, как драгоценные камни горящие, цвета, и тщательно прописанные детали костюмов и вооружения. Акцентами в композиции являются образы Пересвета, монаха Ослаби, в левой части картины с иконой и свечой в руках, и стяги с изображениями святого Георгия Победоносца и Спаса Нерукотворного. Суть художественного повествования передана через чистоту оттенков рассветного неба, на фоне которого в дымке теряются бесчисленные копья русской рати, через богатство цветущих трав на переднем плане картины, в которых отражена красота и обилие до конца не порабощенной земли. Такова Русь, поднимающаяся на борьбу. Само звучание пейзажа, радостное и сильное, позволяет предвидеть итог битвы – победу наших воинов.
К кульминации битвы обращена центральная часть триптиха, «Удар засадного полка». Использование засадного полка – новый прием русских, который позднее нередко применялся в военной стратегии. Во главе с князем Дмитрием Андреевичем, двоюродным братом Дмитрия Ивановича Донского, и славным воеводой Дмитрием Михайловичем Волынским-Боброком засадный полк, стоял за левым крылом всего боевого порядка. Уже восемь часов продолжалась битва, а на девятом часу татаро-монголы начали теснить русских. Воины Волынского–Боброка видели, что «христианское войско избито и уже только редкие воины блуждают по полю боя» («Повесть о Куликовской битве» из Лицевого летописного свода XVI века». Л., «Аврора», 1980, стр. 116). Когда кончился девятый час битвы, Дмитрий Боброк Волынец сказал князю Владимиру Андреевичу: «Господин наш князь, час пришел, время приблизилось». Засадный полк вступил в бой» («Повесть о Куликовской битве» из Лицевого летописного свода XVI века». Л., «Аврора», 1980, стр. 118). Ринулись витязи Волынского-Боброка на врагов, во многом предрешили победу русских.
Опираясь на историческую канву, Ю.М. Арсенюк разрабатывает сложную батальную композицию, объединяет в ней десятки персонажей. Передано ощущение борьбы могучих ратей. Действительная численность русского и татаро-монгольского войск точно неизвестна. Например, по Никоновской летописи на стороне русских сражались 400 тысяч воинов, что невозможно – Куликово поле недостаточно обширно для такого количества людей. Преувеличенной является и численность русских войск в 150 тысяч человек. Более реальны данные, которые приводит В.Н. Татищев – 60 тысяч наших воинов.
На глазах зрителя полыхает сражение на картине, горит сама Русь, солнце едва пробивается за клубящимися дымами, повержен стяг с образом Спаса Нерукотворного, во множестве гибнут воины. Художественное решение передает накал битвы. Словно слышны слова князя Дмитрия, обращенные к полкам: «Отцы и братья! Ради Господа подвизайтесь за веру христианскую и за святые церкви. Смерть тогда не в смерть, а в живот вечный» (Н.И. Костомаров «Собрание сочинений. Исторические монографии и исследования». Книга 1-я. Спб., Типография М.М. Стасюлевича, 1903). Две великие силы шли на кровопролитие и скорую смерть. В динамичной композиции словно двумя клиньями сталкиваются русские и татаро-монгольские воины, мощно и тревожно звучат аккорды насыщенных цветов, а заостренность рисунка уподобляет сечу единому пламени, охватившему Святую Русь. И вспоминаются строки летописи: «Копья ломались как солома, стрелы падали дождем, пыль закрывала солнечные лучи, мечи сверкали молниями, а люди падали, как трава под косою, кровь же лилась как вода и текла ручьями…» (А.Д. Нечволодов «Сказание о Русской земле». М., ООО «Издательство В. Шевчук», 2003, стр. 805).
Важно, что художник показывает первый момент вступления в битву засадного полка, но, вместе с тем, позволяет предвидеть итог. Именно русские витязи занимают господствующее положение и в пространстве картины, и в реальном историческом пространстве. Вскоре они победят, а устрашенные татаро-монголы будут восклицать: «Увы нам! Увы нам! Христиане превзошли нас мудростью!» (А.Д. Нечволодов «Сказание о Русской земле». М., ООО «Издательство В. Шевчук», 2003, стр. 805.)
Распределяя композиционные массы картины, выделяя русских воинов светлым тоном и насыщенными аккордами цвета, художник следует исторической правде. Известно, что воины Мамая, были в темных одеждах, двигались подобно черной туче. Наши войска, напротив, отличались нарядными одеждами, блеском доспех, шли под множеством знамен, на которых светились образа.
Главным смысловым и композиционным центром произведения стал по замыслу Ю.М. Арсенюка стяг с изображением св. Георгия Победоносца. Издавна в нашем народе его считали покровителем Руси, ему молились воины перед кровопролитными битвами. В картине святой Георгий, победитель змея: тьмы и зла – это и воплощение пробуждения Руси, наконец-то поверившей в свои силы после более чем ста пятидесяти лет ига, символ величия духа нашего народа.
Затихло сражение, ночь окутала поле, началась литургия по убиенным. Об этом повествует третья часть триптиха – «Реквием». Композиция центрична; спокойны, размеренны ее тональный ритм и линейное построение. Словно застыли собравшиеся, таинственно горят свечи на могиле, озаряя иконы и лица. Вместе с людьми скорбит сама земля.
Ратным подвигам Руси посвящена монументальная картина 1989 года – «Застава». Для художника важна не только реалистическая трактовка, но и философское осмысление образов. Для него значима не столько сама битва, сколько внутренняя подготовка к ней, концентрация духовных сил воинов. И потому каждый персонаж, и каждая деталь картины приобретают обобщенное иносказательное звучания, выражая великий дух земли-воительницы.
В «Заставе» Ю.М. Арсенюк создает былинный образ, решает тему единения, одну из важнейших тем в нашей истории испокон веков и доныне. Чудесным образом поднимаются из высоких цветущих трав легендарные витязи, могучие и коренастые, как вековые дубы, словно наполненные силами родной земли. Среди них предстают и седовласые богатыри, и молодые воины, и монах в схиме с иконой в руках – вся Русь поднялась на борьбу. Художник показывает подобие боевого каре, внутри которого идет монах. Так было всегда – воинское и православное служение неразделимы на Руси. Потому и чтили в народе святых воинов – Георгия Победоносца и Архангела Михаила. Потому и воевать шли за родную землю-матушку и за православную веру. Яркому разнотравью, напоминающему о богатстве земли, вторят орнаменты костюмов и снаряжения воинов. Неясно, о каком именно времени, о какой заставе идет речь в картине, поскольку художник решил иную задачу – создал вневременной обобщенный образ.
Тема единения воинского и православного служения, к которой Арсенюк обращался в триптихе и в картине «Застава», развита им в произведении «Духовные воины». Это чудесное видение, где из золота облаков выходят небесные защитники Руси. Основой для ее создания послужил наблюденный художником необычный эффект предельно интенсивного солнечного света, вырвавшегося сквозь облака. У каждого зрителя эта картина вызовет свои ассоциации. Возможно вспомнить небесных покровителей воинов: архангела Михаила, св. Георгия Победоносца, первых на Руси святых мучеников князей Бориса и Глеба. Им молились наши воины перед кровопролитными битвами. «Духовные воины» – это и отголосок реальных исторических событий, поскольку воинские победы в Древней Руси связывали с небесным покровительством. Так было, например, в XIV веке. В «Повести о Куликовской битве» из Лицевого летописного свода говорится: «Тогда видели православные, что помогают христианам ангелы, и святых мучеников полки, и воин великий Христов Георгий, и славный Дмитрий, и великие князья русские святые Борис и Глеб, и с ними полководец бесплотного полка небесных сил великий архистратиг Михаил…И от страха Божья и от оружия христианского падали безбожные татары» («Повесть о Куликовской битве» из Лицевого летописного свода XVI века». Л., «Аврора», 1980, стр. 120). Картина отдаленно ассоциируется с образами произведений Н.К. Рериха – прежде всего с его «Небесным боем» и В.М. Васнецова – «Битва архангела Михаила». Однако, при множестве трактовок ясна идея художника – он говорит о величии духа святой Руси и ее воинственности.
Уже не небесные, а земные воины предстают в картине «Клятва», где автор достигает особого лаконизма символической трактовки, по-новому решая ту же идею. Исключительно многогранна трактовка данной картины. Три витязя скрестили мечи, давая клятву. Их благославляет старец – монах-схимник. Вновь тревожен пейзаж, также раскрывающий идею картины: наклонился старый дуб-великан, одна из ветвей которого погибла, бескрайние просторы застилает мгла туч, а вдали кровавой полосой высветилось небо – полыхает Русь и быть сражению. В построении картины важны контрасты: горизонтальные ритмы пейзажа прерывают вертикали копий и фигур воинов, диагональное расположение их мечей. Художник использует максимальную тональную растяжку от белоснежных облаков до черноты неба и земли, контрастные акценты голубого цвета в небе и красного в одеждах князей, а также в кровавом зареве на горизонте. Ясно указание на грядущую битву.
Как центр замкнутой композиции показаны скрещенные мечи трех витязей. О каком триединстве говорится в картине? Возможно, о единении трех князей, или трех небесных воинов, словно вышедших из облаков, изображенных за ними, трех национальностей или трех религий, что свойственно многоязычной Руси. Возможно привести и религиозно-философскую трактовку: единство Бога в трех лицах в христианстве, что развито в иконографии Троица Ветхозаветная и Новозаветная; триединство Высшего разума, веры и разума человека в философских учениях. Символика троичности восходит к древнейшим временам и имеет множество значений, была известна в Древней Руси: в сказаниях, легендах, народных духовных стихах. Зритель может найти в картине различные смысловые оттенки, провести параллели с теми или иными историческими, легендарными сюжетами, по-разному воспринять детали. В этом состоит несомненное достоинство картины, важное качество мышления художника, видящего за реальным событием его вневременную значимость. Сложно представить, что при ясности трактовки и законченности образов, картина написана всего за десять дней.
К славным победам Древней Руси Ю.М. Арсенюк обращается и в портретном жанре, который значим в его творчестве, к которому он обращается постоянно, от учебных работ начала 1980-х годов до настоящего времени. Среди портретных образов, посвященных старине Руси – «Брат Ослябя», в котором узнается персонаж картин «Утро Куликова Поля» и «Застава». Художник отражает облик конкретного исторического лица. Ослябя (Роман или Андрей, в монашестве Родион) – боярин, инок св. Сергия Радонежского в Троице-Сергиевой Лавре, затем монах–воин, доблестно сражавшийся в 1380 году в передовом полку русской рати. Историки придерживаются различных мнений о дальнейшей судьбе Осляби. Возможно, он погиб в Куликовской битве и был похоронен около Симонова монастыря под Москвой. По другой версии, Ослябя остался жив в сражении. Уже в 1398 году он с посольством московского великого князя Василия ездил в Царьград для переговоров об оказании помощи Византии, пережившей опустошительные набеги турок. Вместе с тем для Арсенюка важно разработать обобщенный типаж, отражающий силу народного духа, народные идеалы, поднять этот образ до философского вневременного звучания.
Рассмотренные выше произведения Ю.М. Арсенюка, посвященные Древней Руси, позволяют судить и в целом о его творчестве, которому свойственны единство звучания при многообразии тем и жанров, богатый технический диапазон в русле классической школы, реалистическая трактовка образов в соединении с иносказаниями. И, главное, перед каждым раскрываются идеи художника и его цель – создание образа великой Руси.
Екатерина Скоробогачева